Такого не может быть никогда!
Адвокат Богачев А. Б.
ТАКОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИКОГДА!
(кое-что о материнской любви)
Мама
– Ну что Вы?! Мой мальчик?! Он такой нежный, такой домашний! Я никогда не поверю, что мой Сашенька способен на такое. Слышите! Никогда! – настойчиво твердила сидящая перед адвокатом изысканно одетая дама средних лет, наполняя окружающее пространство запахом духов и кремом от морщин.
– Он не только муху не обидит, он … вообще очень добрый, всех бездомных собак кормит! – не могла успокоиться дамочка, комкая в руках носовой платок и пытаясь сдержать слезы.
Сидящую перед ним женщину адвокат терпеливо слушал, одновременно читая постановление суда о применение меры пресечения в виде содержания под стражей, согласно которому нежный мальчик обвинялся в одиннадцати эпизодах грабежей и разбоев.
-Тем более, мы всегда давали ему деньги, он ни в чем не нуждался. Такой воспитанный, умный! Вы не представляете себе, как ему сейчас тяжело, … там. У него же высшее образование!- вскидывая руки, умоляла дама.
Андрей Михайлович сочувственно вздыхал, ибо понимал, как никто другой, что там, в следственном изоляторе, нежному и доброму человеку с высшим образованием действительно очень тяжело.
– Вы не представляете, как я устала от всего этого, уже не сплю третью ночь, всё думаю, за что?! За что нам такие испытания?! Сколько же я всего передумала за эти ночи! Поверьте матери, эта бумага, – она рукой указала на постановление суда об аресте, – это ложь и клевета. Такого не может быть никогда! Я своего Сашеньку знаю, я же мама! – добавила она уже плачущим голосом, не в силах остановить слёзный поток.
– Ну, ничего, ничего, – растерянно пробормотал адвокат, отложив бумагу в сторону и пытаясь успокоить вконец измученную женщину, которая окончательно выбилась из сил, рассказываю про нежность и доброту своего Сашеньки по третьему кругу.
Наконец, излив вместе со слезами всю накопившуюся горечь и тоску, Ольга Петровна пришла в себя и успокоилась. Воспользовавшись молчанием посетительницы, адвокат вновь принялся за чтение.
– Но в суде при аресте все эпизоды признал полностью! – дочитав, произнес адвокат.
– Мучили его, истязали, там же изверги! – с возмущением воскликнула Ольга Петровна.
– Какой же он везучий! – невольно подумал адвокат, – по всем законам судьбы его должны были поймать на третий раз, а поймали только на одиннадцатом. Так не бывает! Что-то здесь не то, – пришел к выводу Андрей Михайлович.
Адвокат
Вскоре Андрей Михайлович побеседовал со следователем и познакомился с постоянно – временно безработным бакалавром менеджмента и маркетинга Александром Шуманским, 1991 года рождения, после чего защитник пришел к следующему умозаключению: два грабежа из одиннадцати были на совести Сашеньки (если таковая у него была). По первому (перекресток улиц Балковской и Михайловской) Сашенька еле-еле смог унести ноги, поскольку в темноте не разобрался с обстановкой. Подскочив к выходившей из подворотни женщине и ударив её палкой по голове, он выхватил сумку и бросился наутек. Саша не учел, что вслед за женщиной из подворотни вышел её муж, мастер спорта по борьбе, поэтому «нефартовому» грабителю пришлось конкретно попотеть, улепётывая изо всех сил от неминуемого возмездия. Итог нападения: три гривны 47 копеек и мобильный телефон Самсунг.
На втором (улица Болгарская) криминальная жизнь Саши закончилась задержанием и водворением за решетку.
Остальные грабежи к подзащитному отношения не имели.
– Ну как? – через несколько дней с нетерпением спросила мама, с тревогой и одновременно с надеждой глядя на адвоката, – всё хорошо?
– В принципе, да, – после небольшой паузы произнес адвокат.
– Фу! – Мама шумно выдохнула воздух и с облегчением откинулась на спинку стула, – славу Богу.
– Теперь слушайте меня внимательно, – начал было Андрей Михайлович, сосредотачиваясь и пристально глядя на посетительницу, – я полагаю, что по двум грабежам его вина доказана, по первому – его опознали потерпевшие и при обыске обнаружили телефон, по второму – его сразу же задержали.
– Нет! – в отчаянии закричала женщина, – такого не может быть никогда! Не мог он сделать такого!
– К остальным случаям, – продолжал адвокат спокойным голосом, – ваш сын не имеет отношения. Свои эпизоды ему необходимо признать, а в отношении остальных – заявить о своей невиновности и самооговоре. Только в этом случае я смогу помочь вашему сыну. Если он всё будет отрицать, ничего не получится и приговор может быть суровым, а это примерно минимум семь лет.
– Да вы что? – прикрыв рот ладонью и закатывая глаза, в ужасе прошептала дама, – он не мог этого сделать.
– В девяти грабежах он оговорил себя, это точно, – поспешил продолжить адвокат, – ведь явки были им написаны по каждому случаю отдельно. Я-то знаю, что в явке с повинной пишется сразу же и обо всем. А тут в каждое нераскрытое дело вложили листочек с явкой. Опер оказался аккуратным. Кроме того, если верить обвинению, нападения совершал один раз в месяц и в разных районах города. Более того, по всем «левым» эпизодам следователь не произвел ни одного опознания с потерпевшими, хотя некоторые готовы были опознать нападавшего. Поэтому представляется такой расклад: Шуманский признает свои грехи, в отношении остальных должен рассказать, почему он взял вину на себя. При благоприятном исходе он может получить отсрочку приговора и вернуться домой. Судимостей у него нет, характеризуется положительно, в общем-то, есть надежда. Остальные эпизоды суд возвращает на дополнительное расследование для установления лиц, совершивших данное преступления. Всё.
Сашенька – Шурик
Любящая и страдающая мама не знала, что Сашеньку поймали самым банальным образом. Нежный и домашний мальчик вместе со своим соседом решили разнообразить скучные зимние вечера и придумали очень простое развлечение: в безлюдном месте подстерегали одинокого прохожего, оглушали палкой по голове и забирали бумажник.
В последний раз Сашенька оглушить не смог из-за наличия меховой шапки, вследствие чего полуоглушенный прохожий громким голосом стал звать на помощь.
Помощь в лице заправщика, с находившейся поблизости автозаправочной станции, подоспела незамедлительно, что заставило двух незадачливых грабителей срочно ретироваться. Далеко убежать, конечно, они не смогли, и вскоре прохожий, судорожно сжимая в руке затертый бумажник с удостоверением инвалида второй группы и остатками пенсии в сумме ста двадцати гривен 25 копеек, с охотничьим азартом всматриваясь через стекло автомобиля патрульно-постовой службы, внезапно закричал. – Вот они!
Очутившись за решёткой и пребывая в состоянии сильнейшего испуга, Сашенька мучительно ждал неизбежного: когда же его будут бить. Истязать и мучить Сашеньку никто не собирался по одной простой причине – в этом не было никакой необходимости. Сашенька сразу же рассказал, как он вместе с соседом дважды грабил прохожих на улице.
Учитывая дрожь потненьких рук и искреннее желание Сашеньки рассказать все, что было и не было, на коротком оперативном совещании в следственном отделе было принято решение: предложить Сашеньке на рассмотрение еще девять нераскрытых грабежей, а вдруг, чем чёрт не шутит, … возьмет на себя.
Рассмотрев указанные эпизоды и приняв во внимание возможность применения различного рода пыток и издевательств, находясь в состоянии беспредельного ужаса от пребывания в застенках, Сашенька сразу же решил взять на себя и те грабежи, которые он не совершал. Впрочем, в тот момент он был уже готов признать все нераскрытые преступления в городе Одессе за последние десять лет, но стражи правопорядка решили не нахальничать, а соблюдать скромность. Старательно, под диктовку опера, по каждому навешанному эпизоду Сашенька собственноручно составил явку с повинной. Когда подписал последнюю, девятую по счету явку, оперуполномоченный сразу же подобрел и стал называть подследственного ласково – Шуриком.
Через месяц ситуация кардинально изменилась. Пройдя ускоренными темпами курс молодого зэка в стенах следственного изолятора, Шурик ушел в «отрицаловку», испуганным голосом заявив следователю на очередном допросе о полной непричастности к содеянному по причине любви к ближним и гуманному отношению к пожилым людям, особенно к инвалидам.
«Отрицаловка» – вещь, конечно, страшно романтическая, но автоматически добавляет к сроку год лишения свободы, а может быть, еще больше.
Дело в том, что Шурик решил круто изменить свой образ жизни и мировоззрение (если конечно, таковое было у него) и встать на стезю криминала. С некоторых пор он начал представлять в ночных грёзах, как пройдя невероятное количество испытаний и лишений, он станет уголовным авторитетом, то есть «вором в законе» и … ах! Шурик в окружении ослепительных красавиц и угрюмой охраны разъезжает по городу в роскошном лимузине. Сладкие мечты по криминальному будущему продолжали тревожить его душу, поэтому признание вины отодвигалось на дальний план.
– Как? – не выдержал адвокат на очередной встрече с подзащитным, – эти же эпизоды доказаны!
– Ну и что, – с вызовом ответил «вор в законе» Шурик, – а я все равно не буду признавать. Это не я.
– Хорошо, – сразу же согласился адвокат. – Раз не ты, тогда будешь сидеть по полной программе по всем эпизодам!
Сидеть по такой программе Шурик не желал, но и отказываться от судьбы вора «в законе» ему не хотелось, поэтому он промолчал.
– Если не признается, ведь ничем не смогу помочь, получит сполна по всем одиннадцати эпизодам, а потом мама во всём обвинит меня, мол, адвокат попался бездарный и закатал сыночка в тюрягу. Что делать? – с досадой размышлял Андрей Михайлович, глядя на подзащитного, но Шурик старательно прятал глаза, глядя на растоптанный окурок возле привинченной ножки стола.
Тактика защиты
При очередной встрече с мамой подзащитного вдруг пришла спасительная мысль.
– Хотите встретиться с ним? – неожиданно предложил адвокат.
– Конечно! – сразу же согласилась мама, – ведь я не виделась с ним уже целую вечность. Но как?
– Я сделаю вас защитником, поэтому завтра идем вместе в СИЗО.
На следующий день до предела взволнованная мать, впервые ощущая себя защитником прав и свобод, с трудом скрывая нетерпение, вместе с адвокатом трепетно ожидала единственного сыночка в кабинете изолятора.
Вскоре привели Сашеньку. Увидев мать, он остолбенел, затем вскрикнул и, бросившись в её объятия и уткнувшись в подмышку, дрожащим голосом завыл.
Дождавшись, когда всхлипывания обеих сторон затихнут, адвокат перешел к реализации своего плана.
– Ну вот, Александр, сейчас с тобой мама. Скажи откровенно, по-честному, было дело, ну там, на Болгарской, а?
Саша стоял, опустив голову, и молчал. Мать, ничего не понимая, переводила взгляд с адвоката на сына и обратно.
– Ну, говори! – потребовал адвокат, пристально глядя на подзащитного. В кабинете стало слышно дыхание только одного человека, и это был Андрей Михайлович.
Саша, глядя в пол, вдруг кивнул головой.
– Твоих рук дело? – еще раз спросил адвокат.
– Да, – чуть слышно прошептал подзащитный, не поднимая головы.
– Саша! – в изумлении произнесла женщина. – Как ты мог?
От неожиданности женщина совсем охрипла.
Шурик продолжал молчать.
– А на Михайловской, с женщиной, было дело? – Андрей Михайлович слегка повысил голос.
Подзащитный еще ниже опустил голову.
– Ну? Что? Было дело или нет? Говори!
– Да, – еле выдавил из себя нежный мальчик.
– Значит, признаешь эти два эпизода?
– Да, – почти неслышно произнес Шурик.
Вскоре встреча завершилась, и помрачневшая Ольга Петровна вместе с адвокатом покинула пределы СИЗО.
– Как только всё закончится, сразу же выдам замуж Сашеньку, – после длительного молчания скороговоркой заявила мама, еле поспевая за адвокатом.
– Не замуж, а женить его надо, – повернув голову, буркнул адвокат.
– Ой! Ну да, конечно, женить, – тотчас поправилась женщина, – как только выйдет, сразу же Сашеньку женю.
Суд учёл чистосердечно раскаяние, полное возмещение вреда двум потерпевшим, и отпустил Сашеньку на свободу.
Через полгода две тележки столкнулись в «Таврии-В». Когда Андрей Михайлович поднял голову, перед ним стояла улыбающаяся Ольга Петровна.
– Ой, Андрей Михайлович! У нас всё замечательно. Сашенька месяц назад женился, невестка хорошая, правда, на семь лет старше, но ничего, зато умненькая.
Напоследок, после радостных восклицаний, у неё вдруг вырвалось. – Знаете, а я всё-таки не верю, что мой Сашенька мог совершить такое!
23 января 2014 года Одесса
Анатолий Богачев